Этот текст я написала в апреле для журнала «Жить интересно»
Пусть тут тоже будет.
Меня зовут Надежда Дмитриева, я маркетолог и хозяйка магазинчика полезных навыков “Good Skills”. А еще, с 2007 года администрирую и всячески помогаю растить проект “Письменные практики в помощь себе и другим”. Кроме того, уже 9 лет я — исследователь нересурсных состояний жителей большого города. Тема эта стала мне интересна не просто так, как это часто в жизни бывает. Можно сказать, я в нее всей головой прилетела с разбегу.
После окончания института и практики в госструктурах я несколько лет строила карьеру в рекламе — работала в больших агентствах, стремилась занять кресло начальника, считала ненормированный рабочий день чем-то максимально естественным, а перфекционизм — необходимым качеством любого уважающего себя специалиста. А потом что-то у меня внутри сломалось. Мне стало очень тяжело вставать по утрам и совершенно невыносимо думать о работе. Зато прекрасно думалось о том, как я сейчас завалю большой проект, потеряю работу, не смогу снимать квартиру и умру под забором в страшных мучениях. И все это действительно имело крупные шансы произойти. Но эта история, к счастью, кончилась хорошо. Поняв, что до эпик фейла меня отделяет буквально пара месяцев попыток работать в режиме зомби, я аккуратно завершила дела в рекламном агентстве, переехала из Москвы в Санкт-Петербург, в щадящем режиме попробовала там на вкус еще пару профессий и через два года уже была почти живым владельцем маленького уютного инфобизнеса. Тогда это слово еще не было ругательным. Дальше, конечно, выяснилось, что с организмом все не очень просто и с некоторыми поломками в нем (спасибо былому трудоголизму!) мне придется теперь иметь дело всю оставшуюся жизнь. И вот, я стала разбираться и копать информацию о стрессе, депрессии и нервном истощении. Это стало частью профессии. Вокруг меня было много помогающих практиков — психологов, психотерапевтов, психиатров, мануальных терапевтов и других знатоков устройства человеческого тела и мозга. Я работала связным между ними и клиентами, переводя с профессионального на человеческий и обратно, когда надо было кому-то подобрать того или иного специалиста под запрос. Чтобы делать эту работу хорошо, мне понадобилось перелопатить тонну материалов и приобрести то, что профи называют психологической грамотностью. В том числе, так нарабатывались нужные мне знания о том, где у человека батарейка и отчего она садится в ноль, а то и уходит в минус.
Батарейка — это условно, конечно. Разные специалисты в зависимости от сферы деятельности называют ее по-разному — жизненной энергией, психическими и физическими ресурсами, силами организма и так далее. Но имеют в виду они примерно одно и то же — возобновляемое топливо, которое обеспечивает нам полноценную жизнь и дает возможность действовать, получая запланированный результат. Мне удобнее всего для обозначения этой батарейки пользоваться термином “ресурс”. Для его измерения я использую процентную шкалу, которую придумал московский психиатр Борис Иванов. Она немного похожа на индикатор заряда мобильного телефона. Как она выглядит:
0 — то, что называется “человек занят, он дышит”. И по большому счету, дыхание — предел возможностей на данном этапе. Физиологические потребности ощущаются с трудом, звуки, свет, запахи, прикосновения — все чувствуется, как через толстый ватный матрас. А у пищи вкуса нет вовсе. В этом состоянии человеку настолько плохо, что он почти не реагирует на внешние раздражители, не говоря уже о том, чтобы чего-то хотеть.
10 — первые проблески жизни. Здесь понемногу начинает расширяться поле зрения и появляются хоть какие-то физиологические потребности. Ходить можно, но очень-очень недалеко, лучше всего в пределах квартиры. Здесь человек уже кое-как может себя обслужить, но ключевые слова все еще “кое-как”. Звуки раздражают, хотя именно на этом этапе некоторые люди включают знакомую музыку, потому что она задает им внешний ритм в отсутствие внутреннего.
20 — “спасибо, что живой”. На этом этапе человек умеет стоять прямо, ходить на автопилоте по знакомому маршруту, к еде равнодушен. Если принести тарелку с чем-то съедобным и поставить перед носом, съест без интереса. И даже с большими шансами отличит сладкое от соленого. Мир для него все еще не особенно цветной, но поле зрения шире, чем на предыдущем этапе. Звуки перестают раздражать. Хотя уверенно чувствуется из всего возможного спектра только вечная усталость. Воли и мотивации нет, но ее можно симулировать, если того требует окружение. Довольно большое количество офисных работников умеют на этом уровне жить годами, функционируя по несложной должностной инструкции.
30 — здравствуйте, краски. Да, только сейчас мир перестает быть серым, а человек способен хотеть чего-то простого. Он может выбрать еду и получить от нее даже какое-то удовольствие. Может приготовить что-то элементарное. Появляются первые навыки ориентирования в незнакомых обстоятельствах и на новой территории. И впервые тут можно говорить о возможности нормально высыпаться, не подскакивая. Фаза медленного сна приходит в норму.
40 — почти как настоящий. На этом этапе усложняются желания и появляется почти нормальная способность к обучению. Да, только здесь, не раньше.
50 — количество переходит в качество. Здесь человек впервые получает возможность стабильно накапливать ресурс без провалов, его уже можно назвать благополучным. Человека начинают волновать потребности с самой верхушки пирамиды Маслоу и появляется такая интересная штука, как творчество. Нет, для людей, живущих по перевернутой пирамиде Маслоу, творчество может появиться даже на 20%, но это будет почти физиологическая потребность. То творчество, которое не от избытка, а от недостатка. Да, так бывает.
Здесь я, пожалуй, остановлюсь, потому что дальше очень интересно, но остальная часть шкалы ресурса уже не про дефицит. А значит, за пределами темы сегодняшнего разговора.
Если внимательно посмотреть вокруг, можно увидеть, что подавляющее большинство жителей мегаполиса живет привычно не выше 30% по шкале ресурса, периодически падая к 10 или ниже. Многие при этом организуют себе деятельность на пинковой тяге, повторяя мантру “соберись, тряпка”. Какое-то время это, возможно, даже работает. При этом ресурсодефицит настолько привычен, что очень сложно понять, что вообще не так. Пресловутая зона комфорта, вопреки популярному мнению, это вовсе не там, где человеку удобно. А там, где ему привычно. Например, привычно плохо. А любое привычное с большим трудом поддается какой-либо оценке, это вообще отдельный навык.
Когда моей работой был подбор помогающих специалистов под запрос клиента, очень много людей приходило с задачей “Надо что-то сделать с планированием времени и мотивацией”. И, как несложно догадаться, в двух случаях из трех дело было у этих людей вовсе не в том, что они не умели планировать время. А в том, что они просто планомерно выгорели, для пущего эффекта подгоняя себя кнутом к вершине продуктивности. Увы, так себе стратегия.
Когда в этом феврале всем на голову упал карантин по поводу пандемии коронавируса, я стала замечать что-то очень знакомое в том, что говорят и пишут в соцсетях совершенно разные люди, не сговариваясь. Они внезапно стали жаловаться на напавший и затянувший их в свои недра диван, на отчаяние от непонятности новой действительности, на ступор и вообще на почти схлопнувшиеся границы когда-то широкого мира. Было еще очень много удивления от того, что одна только необходимость самоизоляции причиняет такие страдания, будто случилось непоправимое и это теперь навсегда. И вдобавок, очень много людей ощутили глобальное чувство вины от того, что они не отдыхают и не занимаются саморазвитием, как им советуют буквально из каждого утюга, предлагая бесплатные книги, вебинары, онлайн-концерты и виртуальные путешествия по музеям.
Если бы к карантину все пришли бодрыми и полными сил, общая картина наверняка была бы другой. Но так как очень и очень многим ориентироваться в новых обстоятельствах пришлось с застарелым ресурсодефицитом, дополнительные затраты окончательно прикончили и без того не очень живой баланс. Дело в том, что в состоянии дефицита не просто большое, а огромное значение имеют рутины. Это те привычные действия, которые совершаются на автопилоте. Например, собраться утром на работу, не проснувшись, это рутина. И вот так формируется весь день — на рутинах в качестве опорных точек. А тут внезапно все эти опорные точки исчезли и надо собирать день заново. Но упс, нечем и не на чем. В самоизоляции дополнительно появились совершенно новые задачи. Кому-то пришлось организовывать заново быт и досуг детей или родителей. Кто-то остался непривычно один после активной социальной жизни и регулярных путешествий. Плюс, догнали страхи за здоровье, свое и близких людей. Будущее стало тревожить полной неопределенностью, особенно тех, кто из-за карантина потерял работу. Растерянность, шок, диван, чувство вины. Как следствие — провал по шкале ресурса минимум на один пункт.
А дальше два неконструктивных варианта реакции:
— Страдания, жалобы и ожидания того всемогущего из числа близких, кто придет, спасет и утешит;
— Попытки самому могучим прыжком урегулировать весь хаос, желательно еще выкопав левой ногой бункер, а правой рукой забив его под завязку гречкой, патронами и туалетной бумагой. Головой при этом придумывая новый бизнес план, ну и заодно неплохо было б перечитать, пересмотреть, обучиться и превозмочь сразу все вообще.
Из конструктивных вариантов реакции бывает, например, вот такое по плану:
— Подсчитать актуальный ресурс по шкале, “честно и грозно” признав потери;
— Подумать, что даже сейчас жизнь это не глобальная игра на выбывание и кто не успел, тот опоздал;
— Если потери велики, а ресурс болтается между 0 и 20, дать себе возможность просто поесть и поспать (важно! только есть и спать, не тупить в смартфон!), назначив какой-то конечный период времени реабилитационным;
— Взять на себя ответственность за собственную жизнь, а за судьбы мира и за других взрослых людей наоборот, не брать ее ни в коем случае;
— Разделить время и пространство на лично свое и общее, записав в общее любое взаимодействие с миром, от работы до семьи;
— Сознательно наметить то, что станет рутинами в новых обстоятельствах;
— Среди рутин обязательно должна быть физическая активность, минимум одна, лучше несколько разных;
— Повторять по будильнику намеченное, пока рутины не встанут на место;
— Придумать план Б на случай конца света, то есть, решить, какая самая простая работа поможет пережить апокалипсис, если совсем-совсем не будет других вариантов какое-то время;
— Удовлетворенно выдохнуть от осознания того, что теперь-то точно никто с голоду не умрет;
— И только потом сделать полную ревизию своих навыков и подумать, какие из них могут помочь преуспеть в этом дивном новом мире;
— Начать действовать.
Есть еще важный момент в этом всем. Если диван не отпускает дольше обозначенного срока, если тревожные мысли крутятся заевшей пластинкой и если ресурс от еды и сна совсем не набирается, весь мой опыт говорит о том, что нужна профессиональная помощь. Кому-то может помочь ведение структурированного дневника, а кто-то не обойдется без химподдержки и разговора с врачом. Универсальных рецептов тут не бывает.
Когда все эти задачи будут решены, на мой взгляд, обязательно стоит заложиться еще на один штатный провал по ресурсу и обрушение рутин. Дело в том, что карантин рано или поздно закончится. И если до этого момента основная задача была в том, чтобы грамотно свернуться внутрь, сохраняя активность, то потом надо будет разворачиваться обратно. Или, по обстоятельствам, придется комбинировать. А большой мир с непривычки может показаться открытым космосом. К счастью, вышеозначенный план с некоторыми корректировками можно будет применить и тогда. План этот в том или ином виде опробован мною на практике. Он конечно не универсален, в этом мире вообще нет ничего универсального. Но попробовать его весьма рекомендую. Адаптационные возможности человека в принципе не стоит недооценивать. Это про них я пошутила в заголовке, вспомнив детский стишок:
Если вы утонете и ко дну прилипнете,
Вы немножко полежите, а потом привыкнете.
